Родственные связи:
Эдна Дориан (Браун) – мать, мертва
Билл Дориан, 50 лет - отец
Мэйв Дориан, 45 лет – тетка по отцовской линии
Брендан Дориан – старший брат, мертв
Честер Дориан, 34 года – старший брат
Мэгги Дориан, 15 лет – млабшая сестра
Мэри Дориан (Уорд), 24 года - супруга
Брендон Дориан, 6 мес. - сын
Место рождения: Восточный Лимерик
Быть самым младшим братом, вообще говоря, не самая большая удача в жизни, не говоря уже про то, чтобы быть таковым в многодетной семье. Это вполне закономерно накладывает определенный отпечаток на того, кто большую часть своей жизни проводит в весьма ощутимой опеке со стороны старших детей. Но Джонни никогда не задумывался об этом, предпочитая быть в тени решений своих братьев. Не то, чтобы он был совсем дурачком, просто в их семье не было права на ошибку, а каждые действия имели свои последствия и далеко не в детских пропорциях и это истину как не странно Джон осознавал не хуже других.
А, в целом, если бы в свое время отец не покинул их, сверкая пятками, а мать не закончила свою жизнь в агонии тяжелейшей формы пневмонии, у него бы было довольно много шансов попытать свою судьбу в чем-то большем, чем в том, что приготовила ему жизнь. Но, как говориться: «Семью не выбирают», но даже, если бы и выбирали Джон вряд ли что-то изменил. Он ценил, то, что имеет, он любил свих братьев и сестру, и крайне щепетильно относился к вопросам семейного благополучия. Чего, увы, нельзя было сказать о его собственном благополучии, к которому он подходил крайне безрассудно. Благо врожденное обаяние юноши позволяло ему сгладить некоторые углы, но остальные углы довольно ощутимо врезались в его собственный зад.
Сколько он себя помнил, ему всегда хотелось хотя бы приблизиться к величине собственных братьев, которые многие годы казались ему чем-то совершенным, непоколебимым. Они не пускали его во взрослые дела, мотивируя это его необузданностью, ребячеством, а Джонни в свою очередь пытался доказать обратное, но совершенно не теми методами. Это уже потом он понял, что лучше слушать, чем думать, тем более, что плохого братья не посоветуют, но пока он не дошел до этого феноменального умозаключения, семейству пришлось пережить немало впечатлений, которые, впрочем, быстро потерялись в памяти, за более масштабными происшествиями.
После рождения сестры, именно Джонни пришлось взять на себя заботу о ней, так как всем остальным членам семейства пришлось озаботиться важным вопросом - где достать деньги. Ему не очень-то нравилась роль няньки, не мужская это работа, да и вообще едва ли кого-то может обрадовать общество маленького ребенка. Но он не жаловался, всем нужно было вносить посильный вклад в дела семьи, и его делом была Мегги, которая в итоге оказалась ни чем иным как пропуском в дела более серьезные и что важнее едва ли законные. Но, так или иначе, он все еще был на вторых ролях. Только и слышно было: «Джон, припугни Мистера Тикенса. Джон, отнеси бумаги. Джон, помоги тете», будто он был мальчиком на побегушках, а не Дорианом. В конце концов, правда со своей ролью он смирился, тем более, Честер довольно таки умело манипулировал братом, чтобы тот видел себя несколько значимей, чем он был на самом деле.
Но уже в становлении «Ткачей» Джон сыграл далеко не последнюю роль и стал довольно весомой фигурой в рамках банды, а позже и за ее пределами. Вместе с Брендоном они решали довольно таки сложные вопросы, ответы на которые получают не самым гуманным способом. Он находил в этом определенное удовольствие, как и любого мальчишку его увлекали драки, оружие, война, и где как не на грязных улицах Либерика было оттачивать свои детские увлеченности. Тем более, что всегда можно было сказать, что это для дела. Ну а вообще-то Джонни был добрым малым, в нем никогда не взращивали злость, хотя несправедливости неизбежно оставили шрамы в его душе и привязали, возможно, куда крепче, чем стоило к своей семье. Он действительно не видит обособленной жизни, все его существо вертится вокруг Дорианов и бог знает, что там за чертой без них. Джон не хотел бы знать каково это, поэтому довольно близко к сердцу принимает любые негативные поползновения в сторону родственников. Пройдя войну вмести с братьями, он особенно остро чувствовал связь с ними, а последствия прожитого и вовсе не заставили себя долго ждать. Охочий до развлечений и раньше, Джонни находил особенно приятные способы для забытья в запрещенных в стране утехах. Он плохо помнил этот свой отрезок жизни, который внезапно оборвался на женитьбе, с легкой руки Честера. Вообще, когда каждый свой день проводишь в диком угаре рано или поздно за такую жизнь приходится платить, и Джонни заплатил своей свободой. Благо женушка оказалась не из робкого десятка и быстро выбила дрянь из своего «суженного», что, в целом, было не так уж сложно, учитывая, что парень он был склонный к внушению. Да и брак оказался ни таким уж плохим, учитывая события при которых он случился. А случился он только благодаря Джону, который оказался в «правильное время, в правильном месте», или лучше так сказать о члене вражеской банды, которая неизбежно стала бы таковой, если бы не брак с его дочерью.
Но все старания супруги, которая только-только родила ему сына быстро сошли на нет после того, как в офис «Ткачей» прибыло тело старшего брата с запиской от «Янки». И, кто знает, чтобы было, если бы не было Честера, которому пришлось занять места старшего брата во всех смыслах. Но даже ему не было подвластно то отчаянье, в которое впал Джон. Возглавляй именно он банду и все силы были бы пущены на то, чтобы не оставить ни кусочка от «Янки». К счастью, сделать это ему было не суждено, а все подобные поползновения были строго-настрого запрещены Честером и тетушкой Мейв. Но война уже была объявлена, и это значило, что Джон получит то, что желает. Года 1883 - родился брендан
1886 - родился чес
1893 - родился джон
1905 - родилась мегги
1906 - отец сбежал
1907 - умерла мать
1906 - начало работы брендана у янки
1911 - сеьмья получает в управление паб
1914 - братья уходят на войну
1915 - тетушка начинает мелкое производство подпольного алкоголя, продает через паб
1918 - возвращение с войны
1918 - в декабре жениться на дочери одного из главных членов банды, имеющей дружбу из янки
1919 - в июле янки убивают брнедона из-за связи с женой главы банды
Планы на игру: импровизация и только |
ПРОБНЫЙ ПОСТ -…а вместо побегов земляной акации можно использовать побеги медовой лиственницы. Помню на втором курсе герр Рихтенгден говорил, что это практически одно и тоже, да и где мы сейчас достанем акацию, - к сожалению, Вернер пришел в себя только под конец предложения одного из своих закадычных друзей и пока мало понимал, что тот задумал. Часом раньше молодой человек крайне активно дегустировал новый напиток, заботливо присланный одной из тетушек Куглера, который наверняка уже давно уткнулся в какую-нибудь привлекательную гречанку, коих ему удавалось находить на любом междусобойчике Ветера. Напиток был прямо скажем не из приятных, как там его прозвали между собой? Кажется, «душный бульон», и неспроста, ведь после употребления оного каждому сразу же становилось невыносимо жарко, а на вкус он был как бульон из прудового осьминога. Но кроме того он тут же опьянял организм того несчастного, кто вознамерился отведать его. Вообще Вернер очень сомневался, что пойло было прислано тетушкой, а даже, если и ей, то, скорее всего, оно успело порядком прокиснуть, пока лежало у Куглера в шкафу (который вспоминал про все спустя полвека).
Вернер расположился на небольшой софе, стоявшей у восточного окна, а может у западного, вряд ли сейчас он мог определить сторону света, да и просто сторону помещения, которое он вроде бы и знал наизусть. Старосты факультетов некогда прочно оккупировали небольшой кабинет для личных нужд, предположим для обсуждения важных учебных вопросов. В действительности же те, использовали кабинет далеко не только во имя полезных целей. Сегодня же в канун новогодних каникул староста Вертера, сговорившись с остальными старостами организовал небольшую вечеринку для всех девятикурссников. Конечно, многие посчитали это глупостью, ребячеством, и вообще завтра равно вставать какие могут быть вечеринки. Поэтому теснота была почти что переносимая, а после того, как пару весьма талантливых магов расширили кабинет, жизнь и вовсе показалась не такой плохой штукой.
- Так, Херман, вонючий оборотень тебя побери, что на этот раз ты задумал? Тебе мало было того, что ты чуть не выбил стекло, используя трасфигурацию? – фон Придд указал на стекло позади него, вернее на небольшую трещину, которая была почти незаметна для тех, кто не присутствовал при забавнейшем, но одновременно и опаснейшем из представлений Свэна Хермана.
Но слова за слово и Вернер даже не заметил, как помещение практически опустело и кроме него с тремя друзьями и Куглера, щупающего какую-то незнакомую пятикурснику в углу, никого совсем не осталось. Зато прямо перед ним был небольшой кипящий котел, с жидкостью розоватого цвета. И, несмотря на то, что фон Придд никогда не высказывался против всяческих экспериментов (в разумных пределах), сегодня же он был совершенно не настроен на непонятное колдовство. Ему хотелось поскорее добраться до своей кровати и оставить в своей памяти более менее приятные воспоминания об этом вечере, но когда время начинает переваливать за отметку в два часа ночи, ожидать чего-то приятного уже не стоит.
- Ты точно уверен, что ингредиенты стоит заменять? Или мне сразу привести сюда врача? – конечно, Вернер понимал, что уверенностью здесь и не пахнет, но ему же нужно было знать на кого, если что потом скинуть всю ответственность и, кому сказать «Какого драконьего помета ты сделал?». Пусть он и будет соучастником, но вина то все равно будет не на нем, верно?
- Уверен, давай бросай лиственницу, не зря же я все это собирал целый месяц, чтобы в последний момент кто-то дал заднюю, - не успел фон Придд бросить ингредиент, как Херман выбил побеги из его рук, и те тут же были поглощены бурлящей жидкостью в котле. Кабинет тут же заполнился синим дымом, в след за которым последовал едкий запах, сильно схожий с запахом чеснока, только куда крепче. На удивление идейный вдохновитель был весьма доволен результатом, как будто, так и должно было быть, но Вернер то знал, что это далеко не показатель успеха. Друг всегда и во всем был уверен, и даже если бы он прыгал со скалы без палочки и метлы он бы с полной уверенностью убеждал бы его, что все он делает как надо. Фон Придд мог бы конечно попытаться вразумить Хермана, но уж больно часто его идеи вырастали в презабавнейший спектакль, а в забаве Вернер себе отказать ну никак не мог.
- Можете травиться, но я это пить не буду, кто-то из нас должен быть в здравом уме, чтобы, если что откачать вас, - серьезно произнес Вернер, - А тебе, Ханс, по-моему уже и так достаточно. Ты и так выглядишь как фрау Герц без макияжа, - говоря честно, Ханс всегда выглядел прискорбно, из-за чего имел немало комплексов. Благо парень был не обделен чувством мора, иначе тот совсем бы пропал.
Когда фон Придд понял, что что-то пошло не так, ему, плохо соображающему к трем часам ночи, пришлось потратить порядка пяти минут, чтобы придумать план отступа, а в перспективе и спасения. Он, конечно, знал многих студентов, которые разбирались в зельеварении и колдомедицине, но одним он не мог довериться (мало ли те сразу же побегут сдавать непутевых старшекурсников), другие были больно медлительны, чтобы сообразить что-то быстро, а третьи вероятно не слишком любили самого Вернера. Поэтому, по обычаю, первой на ум ему пришла Шрайер, которая весьма успешно справлялась с его проблемами и пару раз вытягивала его из, казалось бы, безвыходных ситуаций. А то что на часах была глубокая ночь? Да кого это вообще волнует, ведь Вернеру срочно нужна была помощь.
За три года прочной (полезной для него) дружбы, фон Придд научился проникать в спальню Лисабет практически незаметным. Ну, то есть, его конечно пару раз ловили за этим прескверном занятием, но обычно ему удавалось найти оправдание своему «возмутительному» поведению.
- Лис, - шепотом проговорил Вернер. Не то, чтобы сейчас он сильно беспокоился за сон остальных девочек, просто однажды он уже получил по уху за подобные вольности, и повторения инцидента не хотел от слова совсем, - Лис, вставай, мне нужна помощь. Одевайся – он кинул первый попавшийся халат, висевший на стене, и плевать, если он принадлежал не Шрайер, главное был итог.
|
